Название: Заберут тебя
Автор: atropo aka Stefany
Дисклеймер: Персонажи - Крипке, исполнение - моё, буквы - Кирилла.
Рейтинг: R
Пейринг: Дин/Кастиэль
Жанр: дарк, death!fic, апокалиптическое АУ
Размер: мини
Описание: мир уже мёртв, но в нём ещё живут. У одного из них выбора нет, и впереди только вечные муки, а второй может выбрать неизвестную, но вечную жизнь.
Предупреждения: слабонервным, беременным, детям, в общем, вы поняли.
Примечание: работа для командного конкурса Байки-2.
Примечание2: Delerium - Twilight Ritual
читать дальшеГлава 1. Пепелище
Просвет между деревьями они бы и не заметили - он сливался с плотной дымовой подушкой, стелящейся над лесной подстилкой. Но на остатках сил вынесли себя самих из леса; Дин не дал остановиться, хотя ангел просил, он заставлял себя волочь два слабых тела, таким трудом спасённые. Последние десятки, единицы метров сквозь рассеивающийся дым, который душил их в лесу: плотная завеса надвигалась стремительно и смертельно, сажа забивалась в лёгкие, под веки, осталась даже под ногтями. Теперь погоня кончилась, но зато всё вернулось на круги своя. От этого они бежали много месяцев назад, от этой чёрной с чёрными прогалинами земли, от обломков городов, погребённых под слоем пепла и угля, от буро-чёрного неба, на востоке покрытого красными прожилками. Сбежали в леса, затерялись там, где было глухо, и не знали, что творится с миром, по крайней мере, старались не знать. Сбежали, но убежать не смогли. Ад нашёл их и там.
Кастиэль хрипло кашлял, доковылял до места, где было чуть почище, и сейчас же скорчился в земляном углублении, давясь пеплом и остатками чистого воздуха. У самой земли пепел тоже был, поднимался от колыхания воздуха и при ходьбе порошей оседал на полуистёртой обуви. Дин присел рядом, наблюдая, как быстро и как добротно пожирает адский огонь лес, в котором они провели крошечную, но счастливую жизнь. Вне войн, вне страданий людей, обречённо и зная, что конец придёт. Но вместо того, чтобы сейчас идти навстречу тому, к чему они старались приготовиться, они снова бегут. Бежать некуда. Бежать некуда.
У Дина обгорели плечи, у Кастиэля - немного ноги, он нёс их из глухой чащобы, куда они забрели, спасаясь от Апокалипсиса; потом его нёс Дин. Ангелы давным-давно оставили эти места, но Касу остались его крылья, хотя уже давно не те самые крылья, способные унести его на край света. Теперь край света был везде, куда ни глянь. Дин вяло думал о том, что становится с мирами, когда их покидают создатели. Наверное, всё так и происходит - всё превращается в мешанину стихий, начинают двигаться плоскости мира, перемалывая его изнутри. Всё так и есть, двигаются тектонические плиты, земляная дрожь стала привычной. Как будто под ногами твердь всегда к чему-то готова. И огонь, пожирающий всё за часы и минуты. Их лес уже почти сожжён дотла.
Они остались на всю ночь здесь, рядом с лесом. Воды не было, еды быть не могло. Среди пепельной пустыни под грязно-коричневым небом человек и ангел пытались выжить. Они спали ночью, им было впервые всё равно, нападёт ли на них кто-то. Человек не был царём природы и властителем мира, как не было природы и не было мира того, в котором он привык жить. Мазок за мазком мир появлялся миллионы лет назад, становился всё более законченным и ярким, а теперь пёстрый не понравившийся набросок горел. Миллионы душ горели.
Утро наступило, когда они проснулись. Солнце уже никогда не вставало, тучи закрыли от него жизнь. Дину не впервой было наблюдать свой сгоревший дом, а Кастиэль словно врос в землю, глядя на дымную равнину с чёрными спичками стволов, словно рыбьи кости воткнувшимися в небо. Его пришлось вести, на его губах застыл немой вопрос, но они молчали. Давно молчали, а им отвечал шуршащий звук шагов по пеплу, ватный хруст угля и лёгкое потрескивание, когда под ноги попадались остатки звериных скелетов.
Попить удалось только через несколько часов. Вода в лужах была затянута масляной плёнкой, но выбора не было. Кас первым опустился на колени и, тяжело дыша от усталости и облизывая потрескавшиеся губы, бережно зачерпнул воды в горсти. Дин колебался всего минуту, после чего сел рядом с Касом и приник к питью. Утолив жажду, они поискали, в чём можно унести воды, оба боялись больше не найти ручья или лужицы. Уходить всё же пришлось налегке, и они снова стали задыхаться уже совсем скоро.
Дин почти уверенно вёл их вперёд, куда-то в абстрактное "вдаль", стараясь уловить в грязном пейзаже маячки людского присутствия. Пока среди голых пустынь попадались только призраки ушедшей из этих мест жизни: черепа животных и людей, изредка встречающиеся кости, обветренные руины одиноких домов и куски потрескавшегося дорожного полотна. Забредя однажды в смутные и тяжело опознаваемые развалины деревеньки, они воспряли духом. Уходя в леса тогда, месяцы назад, они старались зайти как можно глубже, как можно дальше уйти от людей. Теперь, напротив, радовались мёртвым признакам их существования здесь когда-то давно, до того, как Ад раскрылся.
К первому погребённому под пеплом городку они вышли, с трудом переставляя ноги. Кое-где здесь сохранились даже стены. Кастиэль первым заметил бывшую многоэтажку, от которой остались нетронутыми стены нижних квартир и подвал. Там, внизу, было очень сухо и пахло нестерпимой затхлостью, но оставаться снаружи не хотелось. Только ощутив за спинами твёрдые стены, они смогли чуть расслабиться и провалиться в тяжёлый сон. Небо, сменив цвет, стало густо-лиловым, а над землёй, всколыхнув нескончаемый жар, поднялся ветер.
Глава 2. Свалка
Костёр чадил и то и дело съёживался до размеров свечного пламени. Дин постоянно проваливался в сон, но приходилось снова очухиваться, поддерживать пламя, подбрасывать новые тонкие чуть влажные ветки. В тумане было сыро, иссушенный постоянной духотой и зноем хворост был теперь весь пропитан влагой и чем-то ещё, что делало дым чёрным и густым, как чернильные полосы. Мужчины устроились на небольшом возвышении и по крайней мере не дышали сплошной сыростью, но было холодно, а нереально плотное туманное покрывало стлалось по самой земле, не поднимаясь выше метра в высоту. Вся земля на много миль вокруг была в этой белой плёнке, как задрапированный тканями дом недавно умершего человека.
В очередной раз Дин проснулся, чтобы успеть увидеть погасший синий огненный язычок, и уставиться в тлеющие угли. По крайней мере, они недавно выпили кипятка. Желудок, недавно мучавший режущей болью, теперь только чуть тянул, и это казалось плохим признаком. Но, с другой стороны, какая разница. Даже если они найдут немного еды, её будет слишком мало, чтобы насытиться. Боль всё равно вернётся, взамен теперешней слабости. Лень и опустившаяся полудрёма, теперь обычное их состояние, всё же не так беспокоили Дина, как ушедший в себя и совершенно белый, как полотно тумана под ногами, Кастиэль, закутавшийся плотнее в обгорелую куртку.
Такие приступы случались с ним и раньше, когда они ещё жили вместе и в одиночестве, в их затерянном среди лесов жилище. В такие дни из него невозможно было вытянуть ни слова. Он всё время молчал и смотрел на что-то движущееся - огонь или колышущийся по ветру лист у окна, не ел, не спал. Смотрел. А сейчас и Дину не спалось, он стерёг бодрствующего, сутулясь от усталости. Как жаль, что он не узнал о причинах этих приступов раньше. Проявил лишнюю мягкость? Упустил возможность быть настойчивым? Да. Просто хотел измениться немного. Тогда всё было другим.
Дин на минутку прикрыл глаза, а когда очнулся, Кастиэль разжигал костёр снова. Винчестер остановил его, и, поднявшись, они побрели сквозь медленно рассеивающийся наконец-то туман снова вперёд и вдаль, не имея никаких ориентиров перед глазами. По крайней мере, чёрная апатия прошла, обуглившаяся душа будто уснула, и теперь в этом полусне проплывали мимо однотонные и совершенно одинаковые пейзажи. Они всё же не теряли надежды найти пищу или людей прежде, чем их найдут оставшиеся в живых дикие звери или кротонцы.
Кастиэль заговорил первым, когда они снова нашли ручей с мутноватой водой и присели на камни. Туман совсем сошёл, земля из одинаково-белой стала одинаково-чёрной.
- Я должен уже наконец сказать, да?
Дин зачерпнул воду в ладонь и прижал к губам.
- Ну, - невнятно буркнул он и опустил руку. – Да… я бы с удовольствием послушал сказку в стиле Андерсена. Хотя у тебя таких не водится.
- Они меня зовут.
Дин готов был поклясться, что расслышал в ровном голосе Каса почти жалостливые нотки.
- Глюки? Кас, ты нашёл какую-то траву в лесу и не поделился со мной? Засранец.
Кастиэль снова проигнорировал шутку и взглянул на Дина так, что у того все ругательства застряли в горле.
- Ангелы. Они меня зовут. Думаю, они не зря не лишили меня благодати.
- Теперь точно отберут. А чего тебя не устраивает? Общался бы с братьями, сообщал бы вести с полей. Подрабатывал бы пророком, в конце концов. Нас ведь с такими данными теперь с руками оторвут, понимать же надо.
Такая длинная тирада далась Дину с трудом.
- Дин, - Кас постарался сделать свой голос менее монотонным, чуть мягче. – Ты не понимаешь. Они хотят забрать меня. Если они этого не сделают, я умру.
Дин стряхнул с ладони капли влаги. Кас смотрел на него серыми, выцветшими глазами, почти лишёнными выражения.
- Как скоро?
- Не знаю. Этого не знаю.
Помолчав ещё, ангел плотнее закутался в куртку и, почти извиняясь, добавил:
- Они обещают, что примут меня. Как прежде. Вечная жизнь в другом мире.
Дин кивнул, не зная, что ему ответить и нужно ли говорить. И без того было ясно, что у ангелов плохо с терпением, и им осталось недолго пробыть тут вдвоём. Потом Каса заберут братья, а Дин останется умирать одним из миллиона доступных способов. Интересно, будет ли Кас счастлив там, с семьёй, без Дина? Или счастье быть с Богом сильнее человеческой любви? Их опять оставили без выбора.
Выбор крылся в градусах направления, и Дин интуитивно прокладывал путь по голой земле. Им снова повезло: по голым камням стлалась тонкая поросль какой-то чудом взросшей здесь травы. Она была мягкой, нежной, не колола язык и была на вкус похожей на какие-то забытые уже овощи. Они собрали всю, сколько смогли найти, и побрели дальше, оглядываясь в поисках подобного подарка. Обычная и уже ставшая близкой тишина неожиданно сменилась непроходящим далёким гулом, и Дин инстинктивно выбрал другое направление. Что бы там ни было, это что-то не было похоже на доброе послание.
Ещё спустя полдня, когда небо стало лиловым настолько, что резало глаза, они вышли к свалке, ещё не сгоревшей и похожей на очередную скалистую цепь. Почерневшие, наполовину сгнившие и наполовину рассыпавшиеся в прах предметы покрывали каждый метр огромного пространства. Старая техника, автомобили, телевизоры, детские игрушки, поломанные вёдра и лопаты, погнутые вилки, магнитофон с вырванной изнутри кассетной плёнкой, маленькая раздавленная птичья клетка, погремушка для коляски. Кладбище цивилизации, по которому приходилось идти осторожнее. Кастиэль то и дело наклонялся, чтобы прочесть эпитафии – рассмотреть названия фильмов на кассетах, имена на гнилых тетрадях и книгах, узоры на тканях. Дин ждал, каждый раз смотря вокруг, пытаясь определить направление. Здесь можно было остановиться, выспаться, забившись в кабину какого-нибудь автомобиля, можно было даже жить, находя среди мусора необходимое. В какой-то момент, оглянувшись в очередной раз, он уловил движение в просвете между сваленными в кучу предметами мебели. Беззвучно дёрнув Каса, он присел, стараясь разглядеть что-то среди нагромождений выцветших материалов. Мелькнуло снова, теперь сбоку, и Дин резко повернулся, стараясь не упустить ничего из вида. Кастиэль тяжело и натужно дышал, полностью доверив осмотр местности Винчестеру, у него были воспалённые, усталые глаза, но он первым увидел приближающихся людей. Сжав ладонь Дина, он распрямился.
Люди, наверное, давно следили за ними, и теперь все они, мужчины и женщины, у которых кожа отсвечивала небом, стояли полукругом, глядя на жмущихся друг к другу пришельцев. В руках у каждого было оружие – в основном ножи, похожие на столовые с удобными рукоятями, только у одного на поясе была затёртая кобура. Одна из женщин махнула Дину рукой, и тот с трудом переключил на неё ускользающее восприятие.
- Вы откуда?
Дин переглотнул. Было слишком жарко, чтобы говорить.
- Из леса.
Кастиэль молчал, сжимая кулак в кармане, собранная трава, теперь пожухлая и потерявшая свежесть, холодила ему ладонь.
- Видели кого-то? Вы одни.
- Одни.
Они закивали. Больше ничего не спрашивая, люди, оставшиеся в живых, повели других людей куда-то вглубь свалки по одним им известным ориентирам. По пути несколько незнакомцев свернули, растворились где-то в нагромождениях рухляди. Дин и Кастиэль запомнили только бесчисленные проходы в этом море отходов, иногда галереи, образованные нагромождениями, со свисавшими сверху лианами проводов, и проходы, уходившие под землю. Потом – ограда, массивная и бесконечная в две стороны, похожая на китайскую стену. И наконец – людская деревня, отстроенные хижины и небольшие, сохранившиеся только наполовину дома покрепче. Когда небо из лилового стало чёрным, они уже спали под хлипкой крышей, сквозь которую не было видно ни звезды, под далёкое ритуальное пение у погребального костра.
Глава 3. Выбор
Дин просыпался мучительно, от сильного запаха каких-то пряностей - похоже, ими была пропитана ткань, на которой он лежал. Он сел; в темноте было плохо понятно, где находится выход из сарая, со всех сторон в щели бился сероватый свет, не рассеивающий тьму, а только сгущающий её. Дин шагнул наудачу, спустя несколько минут нашёл дверь и уставился в низкую ноздреватую подушку туч, необычно клубящуюся над лагерем. Тучи были серыми, будто предгрозовыми; в лагере было тихо, только неподалёку у костра сидели люди, несколько человек в грязных тряпках. Среди них Дин заметил черноволосую фигуру в знакомой куртке и, прикрыв дверь, медленно пошёл к костру.
Ему сразу всунули в руки тарелку с месивом из тушёных бледных овощей и мяса. Дин взглянул на Каса и мгновенно понял без слов: бледная до синевы кожа и потухший, безжизненный взгляд. Ангелы.
Кастиэль оставался ангелом и сейчас, когда стал человеком от неуверенного закутывания в тепло до усталого взгляда. Крылья, прячущиеся за его спиной, больше не смогли бы никого поднять. Благодать, оставшаяся ему как в насмешку, причиняла только мучительный страх оставить человека погибать. Он и сейчас, худой, измученный, истощённый, как любой человек, смотрел на Дина со страхом.
Дин уставился в тарелку, чтобы не видеть этого загнанного взгляда, и понял, что не может съесть ни кусочка. Он не ел несколько дней, ничего кроме пожухлой травы, как животное, но теперь, если он поест – это убьёт его. Сидевший рядом с ним человек чуть приподнял кружку, салютуя ему; Дин поднял на него глаза.
- Не ешь много, - мужчина без улыбки уставился Дину в лицо, и он снова опустил глаза, не желая никому отвечать.
- Но немного – необходимо. Иначе скоро умрёшь. Как твой друг.
У Винчестера не хватило сил удивиться, он просто перевёл взгляд на Кастиэля, и тот снова начал кутаться в одежду плотнее. Дину захотелось сломать тонкие цепкие пальцы, комкающие ткань.
- Мы выживем. У вас найдётся тут жильё и работа для нас? Мы справимся.
Человек покачал головой и кивнул на огонь.
- Это всё не для вас, не для него. Ангелам тут не место.
Дин отставил едва тронутую тарелку и взглянул на Каса. Тот молчал, глядя в огонь, и Дину показалось, что у него новый приступ.
Им позволили послоняться по лагерю, но женщина, назвавшаяся врачом, посоветовала ходить поменьше. Она собирала в сумку какие-то старые инструменты, а Дин смотрел на её морщины и знал, что ей не больше тридцати. Кастиэль везде ходил за Дином по пятам, не отставая ни на шаг; на него не смотрели и не заговаривали с ним, а Дин почему-то видел в их движениях скованность, когда ангел проходил мимо. Над входом в их сарай был нарисован тёмным сатанинский знак, но Дин, пройдясь по лагерю, увидел то же над всеми дверьми и окнами. После этого Кастиэль засел у костра и сидел там неотлучно, один, пока остальные занимались делами, а Дин разговаривал с местными.
Ближе к вечеру у костра появились дети. Трое: маленький мальчик с длинными, как у девочки, волосами, другой, постарше, с хитрым и немного жестоким лицом, и девочка с огромными синими глазами. У неё единственной сохранилось выражение жизни на лице: оба мальчика, смеясь и играя, выглядели солдатами и стариками. Она села с Кастиэлем рядом и похлопала рядом с собой по грубой доске. Мальчики уселись ногами к огню и протянули к нему руки.
Кастиэль неуверенно поёжился, глядя, как девочка соскребает с ладони грязь.
- Как тебя зовут?
Он не общался с детьми, с тех пор, как убедил Клэр спасти родителей – не разу. Клэр была старше этой странной девочки.
- Эли.
Кастиэль протянул руку и начал помогать ей, вспоминая древний язык. «Эли, эли, лама азавтани?».
- А тебя – Кастиэль, - девочка серьёзно взглянула на него и заулыбалась, глядя, как он прищуривается, будто пытаясь улучить её во лжи. – Ну да, Кастиэль. Ты зря сюда пришёл, у нас другие гости.
Поболтав босой ногой, она тихонько захихикала и дёрнула мальчишку рядом за длинную прядь.
- Демоны. Взрослые собираются и делают ритуалы, когда что-то происходит. Делают, и потом всё хорошо становится. Так и живём, видишь? Надо ритуалы делать, чтобы всё у нас было.
Она сложила ладони вместе и громко произнесла:
- Шемхамфораш! Да здравствует Сатана!
Старший мальчик, перегнувшись через своего длинноволосого друга, шлёпнул девочку по рукам, и та, хихикнув, забралась на лавку с ногами, потеснив Каса в сторону.
- А после ритуалов танцуем, - Эли вытянула руки вверх и закружилась на узкой скамейке, потом, хохоча, едва не упала в костёр: Касу пришлось подхватить её и поставить на место. Она вцепилась в его руки на своём поясе и серьёзно посмотрела на него сверху вниз.
- Если ты захочешь, взрослые смогут сделать так, чтобы ты остался тут. Проведут ритуал, и ты станешь похожим на них. И не будешь говорить со ангелами, будешь жить, как все. Но только если ты сам хочешь.
Кастиэль смотрел на Эли, не зная, что отвечать, а она улыбалась, глядя на него.
- Кастиэль, ты выбирай. Или они тебя заберут, или ты с нами будешь жить, но по-нашему.
Соскочив со скамейки, она бросилась по протоптанной дорожке вдоль хижин. Мальчики, поколебавшись немного, кинулись за ней, и старший на бегу обернулся, чтобы скорчить Кастиэлю рожицу.
«Бог, мой Бог, за что оставил меня?». За что оставил меня, Эли?
Ночью снова стало холодно. Кастиэлю пришлось взять у доктора покрытое пятнами плесени одеяла, и они с Дином жались под ним друг к другу, пытаясь заснуть. Но спать оба не могли, и не холод был причиной.
- Ты всё-таки хочешь? – Дин был так близко, что ему не было нужны произносить вслух всё. Кас как будто читал по глазам, которых не видел в темноте.
- Я хочу жить с тобой.
- Мы жили…
Дин обнял Каса, стараясь, чтобы между их телами осталось меньше холода. Кастиэль коснулся губами его щеки и вздохнул, прикрыв глаза.
- Дин, я хочу остаться.
- Но это смерть. А у тебя впереди… - он хотел сказать, что впереди у него жизнь, но не смог. Это не то, что он сам может назвать жизнью. И жаль, что Кас поймёт. – Это будет другой мир. Братья. Вечность.
Кас понимает.
- Ты бы выбрал?
А Дин понимает, что проиграл.
- А если… я выбираю для тебя жизнь? Я хочу, чтобы ты жил. Послушаешь?
- Нет.
- Ты уже говорил с ними?
- Да.
Дин чувствует где-то внутри себя, в глубине своих ощущений, затягивающую всё чёрную дыру, похожую на ночь за щелями сарая.
- Кас.
Это не приказ, это мольба. И Кастиэль целует его, забывая на эти секунды, минуты, что они в мире, где впереди только смерть, для всех и по отдельности для каждого, одинаковая или разная. Смещается маленькая реальность внутри поселения людей, продавшихся Сатане, смещается картина мира, отданного Люциферу, и двое под полуразрушенной крышей и старым одеялом снова дома, снова в своём реальном и маленьком Раю.
Глава 4. Ритуал
Перед самой ночью, когда уже начали разжигать самый большой костёр, Кастиэль снова слабо бился в судорогах, глядя бесцветными глазами в бесцветно-чёрное небо. Дин держал его голову, следя за лицом, надеялся, что всё решится само. Надеялся, что ангелы решат забрать его именно сейчас, что для этого не понадобится ничьего решения. И поэтому, когда Кас медленно поднялся, глубоко вдыхая полный пепла воздух, Дин и сам вдохнул поглубже, чувствуя разочарование.
Каса готовили день. Заставляли есть какие-то травы и пить странную на вкус воду. Серебряный кубок был потемневшим и не блестел, но Дину казалось, что вода розового цвета и пахнет кровью. Он постоянно был рядом с ангелом и следил за тем, как его одевали в чёрное, как рассказывали, что нужно делать, как договаривались о ходе ритуала. Дин по-прежнему был ещё очень слабым и вряд ли смог бы прервать эту чёртову подготовку, не то что сам ритуал, и Кастиэль выглядел лучше, чем обычно. Промелькнувшая на его усталом лице улыбка заставила Дина остановиться и с ватными ногами прислониться к стене кирпичного здания. Она, оказывается, была всегда такой искренней.
Кастиэль нашёл взглядом Эли, когда его уже вели к отдельной площадке. Она тронула его за руку и вложила в ладонь холодное золотое кольцо, круглое, похожее на обручальное. Кас не успел спросить, что это и для чего, девочка уже исчезла за небольшой толпой людей, собирающихся к месту проведения церемонии.
- Ты ведь понимаешь, что, если всё пройдёт как должно, ты недолго проживёшь?
Кастиэль оглянулся: Дин держал в руках чёрный свёрток ткани и слушал женщину с выражением сосредоточенности на лице. Борясь с желанием разгладить пальцем эту хмурую морщинку между его бровями, Кас кивнул священнику и взял свою мантию.
- Понимаю. Пускай так. Это будет по крайней мере жизнь.
- Ты понимаешь, что это будет нестерпимая боль для тебя?
Кас понимал. Но боялся не боли.
...Женщины были обнажёнными. На их телах плясали алые отсветы, делая их похожими на греческие росписи небывалых времён. Они танцевали, изгибаясь под ритм барабанов и колокола, и мужчины, наблюдающие за ними, с вожделением прикасались к ним, когда они подходили ближе. Дина толкали, когда он старался приблизиться к алтарю, Кас в надвинутом на глаза чёрном капюшоне был снова бледным до того, что рыжий отблеск костра казался единственным цветом на его лице.
Они пели, все вместе, от их голосов становилось чернее этой ночью. Костёр чадил, проводя по лицам линии теней. Ударил колокол, Кастиэль подхватил бледными руками серебряный кубок и осушил его. Священник что-то пророкотал в толпу, и люди отозвались стройным хором голосов, нараспев повторяющих магические слова. Вынув длинный нож, священник указал на символ на алтаре, и Кастиэль, пробормотав положенные слова, возложил руки на него. Холодная бетонная плита вместо алтаря. Торчащие из неё здесь и там металлические прутья. Вместо гонга – жестяное блюдо, вместо колокола – христианский, со стёртыми символами по кругу. Религия новой эпохи.
Потом мир немного сдвинулся: стали расплываться человеческие лица, и главными стали женские тела и море капюшонов вокруг костра. Кас задышал чаще и опёрся об алтарь, чувствуя, как в теле что-то выворачивается наоборот, как сердце начинает стучать чаще, а адреналин заставляет трястись и мычать с жаждой движения.
Священник наклонился к Кастиэлю, и тот пробормотал ему что-то, еле справляясь с языком. Мужчина кивнул, сойдя с возвышения, приблизился к Дину. Под капюшоном священника глаза были бессмысленно-тупыми и отражали костёр.
- Твой друг сказал, что осквернение проведёт с тобой. Пройди наверх, я благословлю тебя на это.
- Осквернение?
- Для связи с Сатаной. Чтобы сделать его грешным.
Ему всунули в руки кубок, чьи-то руки потянули наверх. Он глотнул холодной жидкости и сейчас же разжал руки, кубок с тяжёлым звоном покатился по земле. Его уже тащили к алтарю, грубо раздевали, он слышал священника, произносящего какие-то формулы, и чувствовал горячее, податливое тело Каса под ладонями. Он упёрся подбородком в его плечо и закрыл глаза, чтобы не видеть костра и людей, на вершине экстаза возносящих хвалы Сатане.
- Ты знал? – смог спросить он и услышал: «Да». А после просто вошёл в ангела, чувствуя, как тот мягко подается навстречу. И перед колышащейся сумасшедшей толпой, желавшей осквернения, произошло нечто чистое. Нечто другое, не секс, а свой любовный ритуал.
Кас дышал чаще, запрокидывая голову, и Дин не хотел причинять ему боль. Кас дрожал, под его руками худое тело тряслось все сильнее, пока наконец Кастиэль не застонал сквозь сжатые зубы. Но Дин с ужасом понял, что в его голосе нет ни желания, ни наслаждения. Сжатые ладони Каса соскользнули с алтаря, он упал на бетонную плиту грудью, рыча от боли, сжимая пальцами неровную поверхность на самом знаке Бафомета. Люди вокруг начали петь, их завывания вплетались в чадящие нити дыма, и, похоже, всё должно было происходить именно так.
Священник занёс над ними ритуальный нож, и Дин уставился на блеснувшее алым лезвие. Отблеск костра показался ему кровавым следом, в эту минуту стало всё равно, хотят ли они убить Каса или это просто часть их сатанинской мессы. Священник не успел произнести слова, когда Дин выхватил нож из его рук с охотничьей четкостью и всадил узкое лезвие в мантию там, где у человека была шея. Что-то закончилось: кажется, самая черная ночь стала светлее. Между ними и костром замелькали быстрые тени, женщины кричали, как сумасшедшие, выводя всех, кто не мог вернуться, из транса. У самого алтаря появились люди, они пытались схватить Дина или Каса, но Дин не держал нож без дела. Его остановил грохот, сейчас же положивший конец и безумным людским метаниям. Дин осел на алтарь рядом с корчащимся Касом, пачкая бетон кровью. В его животе пульсировала ровная свинцовая боль.
Алые вспышки перед глазами, направленными в костер, сменились белыми, расчерчивающими мир. Ночь сменилась серым утром, и в небе, покрытом зеленоватыми облаками, мелькали там и тут вспышки. Грома не было, в ушах все еще отдавался грохот выстрела. Двоих вывезли на тележке за пределы города, дальше настолько, насколько смогли, за пределы свалки, и скинули переплетённые тела на серую золу.
Кастиэль смог дышать, чуть выпутавшись из-под Дина, и заставил себя заглянуть в его лицо. Дин пока был жив, держал Каса за руку и вымученно кусал губы, пытаясь оставаться в сознании.
- Они тебя получили?
Кас закашлялся от золы и помотал головой. Дин сжал его руку сильнее.
- Уходи. Уходи к своим. Слышишь меня, уходи к своим. Я уже всё равно сдохну, а ты уходи.
Кас перехватил его пальцы и прижал к губам. Молния на мгновение сделала серыми их лица.
- Я умираю, Дин.
Они лежали, соприкасаясь лбами, пока Кас не завозился и не вынул что-то из кармана. Когда Дин сжал его ладонь снова, почувствовал холод металла на пальце. Кольцо блеснуло от новой вспышки. Кас чуть заметно улыбнулся, устроился удобнее и прикрыл глаза.
- Вместе. Будем вместе.
Отсветы зеленого мелькали по земле, как отражения небесного моря. Молнии били снова и снова, освобождая из преисподней адский огонь, пожиравший леса. Становилось душно, как перед грозой, и на краю земли, среди мёртвых пустынь, две фигуры, скорчившиеся на золе, растворялись друг в друге, возвращая прах праху.
-
-
13.02.2012 в 18:33Жутко до смерти. Жутко и правильно, когда они умирают вместе.
Мало что могу сказать на этот текст, страшная очень картина.
что должно было произойти в процессе ритуала? И что за кольцо?Вообще, рыдать, да и все.
-
-
13.02.2012 в 18:51Так вот, про ритуал - в ходе ритуала Кастиэль, в теории, должен быть вырван из ангельского чина. Понятия не имею, как, возможно, они его хотели сделать демоном... А кольцо, ну, в некотором роде это предвестие того, что Дин и Кас в любом случае будут вместе. Так как писалось давно, сейчас не могу с уверенностью сказать, зачем это кольцо там было точно. Но, возможно, хотелось добавить какой-то надежды на своеобразный ХЭ, и, к тому же, подчеркнуть присутствие девочки Эли, как божественного провидения. Потому что Эли вообще сама по себе образ Бога в этом тексте, мда....
Что-то я разговорился
Спасибо <3
-
-
13.02.2012 в 19:03да и кому он там надо.Где-то примерно о том же насчет ритуала и я думала. Навоображала манифестирование и отрезание крыльев, я сама себе злобный гремлин, любящий себя же пугать. Аррр. Страх.
Девочка Эли тоже была жуткая. Т_Т
Знаете, а еще ведь название. Пока я не дочитала до последней главы и совершенно четко не представила, что - нет, все-таки не согласится, не заберут, это было такое роковое утверждение, лишающее вариантов. А по существу - просто страх-убеждение Дина.
Вот я не знаю, чем - может, просто потому, что я катартической больной любовью обожаю темную драму без выхода и просвета - но 2014 для меня совершенно особая категория фиков, дестиэлей конкретно. Я могу читать их вечно, рыдать фигурально и не очень, страдать, и одновременно тащиться ужом.
Вот ваш самый жуткий из всех, что попадались.
Кстати, я очень люблю выспрашивать авторов - про подтексты, про то, что они подразумевают названием, отдельными символами, отдельными фразами, иногда аж чешется.) Но стараюсь сдерживаться, мало ли как отреагируют.)
-
-
13.02.2012 в 19:15Тащем да. Но в таком состоянии испытаний без надежды есть своего рода определённое спокойствие... вообще спокойствие - мой жанр, похоже
манифестирование и отрезание крыльев
Вот кстати что-то вроде отрезания крыльев, возможно, и было бы, но на метафизическом уровне. Я, вроде как, приверженец той мысли, что у ангелов крылья - вещь в малой степени физическая : D что, наверное, не очень совпадает со мнением фандома. Поэтому отрезание крыльев происходило бы для людей не вполне зримо, но весьмаааа ощутимо для Каса. Что было бы, наверное, даже более жутко для Дина.
Девочка Эли тоже была жуткая. Т_Т
А ведь я думал, когда написал, что а не лучше ли было её написать сумасшедшей. А потом решил, что ну нафиг, мейнстрим. Она и без того вышла клёвая. XD Я вообще, когда пишу, довольно редко обдумываю такие детали заранее. Как пишется, так и идёт.
просто страх-убеждение Дина.
Ага. Главный страх, в основном. Причём этот страх чуть ли не создавал основную часть апокалипсиса.)) Если так подумать, ничего особенно страшного на своём пути они не встретили. Ну черепа с костями. Ну покинутые города. Это всё такое уже свершившееся... Жуть картины создавало их состояние нестояния, когда пить-жрать нечего, восприятие зашкаливает, и плюс безысходность и эта жуткая мысль о том, что всё потеряно.
но 2014 для меня совершенно особая категория фиков
Ыыыы. Да. Кстати и сама серия была именно тем... катарсисом... который в своё время дал очень серьёзную тему для размышлений. Столько пищи *_* : D
мало ли как отреагируют
Вы спрашивайте... я хороший.
-
-
13.02.2012 в 21:52Пока читатель с ужаса рвет на себе уши и обнимает стул.))
Я, вроде как, приверженец той мысли, что у ангелов крылья - вещь в малой степени физическая : D
По-хорошему, они и сами нет.) Я согласна, что они нефизические, но манифестация чешет мой лютый винг-кинк, который у меня тыщулет еще до спн-ангелов водился, поэтому я в общем-то за то, чтобы они своеобразно воплощались. Потому что уж очень, очень чешет (до степени, что на англоархиве фичочков я отфильтровала по этому тегу, и сожрала все, что нашла). Но мозгами я с вами согласна, как ангелы вне весселя бесплотны, так и крыльям положено.
Что было бы, наверное, даже более жутко для Дина.
А для меня так вообще душераздирающе, и я бы рыдала до сих пор.)
Нет, хорошо, что Дин вовремя проявил свою дурацкую смелость. Самоубийственно, но то, что и должен был.
Я вообще, когда пишу, довольно редко обдумываю такие детали заранее. Как пишется, так и идёт.
А так лучше всего. Пока я не задумывалась про обоснуи, про то, как бы что получше сделать, я еще могла что-то писать, но теперь намертво заклинило.) А вы пишите, пишите еще, даже жуткое.)
Жуть картины создавало их состояние нестояния, когда пить-жрать нечего, восприятие зашкаливает, и плюс безысходность и эта жуткая мысль о том, что всё потеряно.
Ну вот. Взяла и перечитала, чтобы освежить. Вы правы, после того, как наужасалась, спокойная такая ровность от текста все-таки передается.
Но попытка представить, как может быть, когда некуда идти и все заканчивается - все равно мороз по коже.
Вы спрашивайте... я хороший.
В этом не сомневаюсь.) Правда, то, что сразу на языке завертелось, я уже спросила. Но вот у вас 2014й вроде - но Дин остался, все же, человеком, не терминатором. На каком перекрестке свернул с накатанной?)