Для nano_belka, "Хиромантия"

[atropo]

Фанфик для флафф-он фикатона.
Заявка участника nano_belka:
СПН - Дин/Кастиэль или Дин/Сэм

Автор: atropo aka Stefany
Бета: автор всё сам.
Название: Хиромантия
Дисклеймер: персонажи - Крипке, исполнение - моё, буквы - Кирилла.
Рейтинг: детский
Пейринг: Дин/Кастиэль
Размер: маленькое мини или большой драббл

Читать

Дин не отрывался от книги, просил принести ему кофе или пачку чипсов, Сэму так или иначе приходилось шевелиться. Нехотя поднимался, шёл на кухню, притаскивал то одно, то другое, следил за пальцем брата, скользящим по нарисованным линиям на нарисованной руке. Дин помешался на руках, помешался на желании прочесть тайные знаки, скрытые в линиях и морщинках на коже. Он ни разу, впрочем, не просил Сэма продемонстрировать ладонь, да и даже на себе редко рассматривал описанные в книгах признаки. Сэму казалось, что он готовится к чему-то, но проще было дождаться свершения "чего-то", чем узнать, что происходит. И Сэм молчал, выполнял просьбы и молчал, прерывая процесс обучения только изредка - сообщениями о новых сверхъестественных событиях.

Вряд ли Сэм поверил бы, если бы узнал... что на деле происходит. Дин перелистывал пыльные замызганные страницы и лихорадочно впитывал банальный материал. Линия Марса является символом победоносного разума. Большой треугольник позволяет судить о жизненных и интеллектуальных силах. Средняя и стройная рука есть знак проницательного духа... Дин запоминал и повторял это даже на охоте, становясь рассеянным и машинально выполняя задачу. Вспоминать о руках в целом было гораздо правильнее, гораздо здоровее, чем вспоминать только об одной паре рук.

Это всё тот день, вернее, чуть морозное покрытое инеем утро, подсвеченное золотистыми лучами поднимающегося солнца, журчала и бурлила вода цвета мокрого асфальта, и на гребнях плескались солнечные лучи, похожие на маленьких рыбок. Дин плыл по неровной мелкой речушке лицом вверх, слушая бурлящий водяной поток и стук камней о камни на недалёком дне. Наверное, он мог бы встать на ноги и пройти до берега, если бы ни был ранен в бок и парализован холодом воды. Вот в этот момент, когда он подумал о том, что до ближайшей деревушки доплывёт только его тело, он вдруг оказался на берегу, и увидел знакомое спокойное лицо, сейчас застывшее, как маска. Вспомнил, что вессель плохо передаёт истинные чувства ангела, потому что они иные, нежели у людей, закрыл глаза и просто не стал смотреть в глаза. В них он точно мог бы прочесть всё, не мимолётные эмоции, присущие ему, Сэму, всем людям, а то, что не плещется на поверхности отражением солнца или тьмы, то, что уводит в глубину. Он сейчас боялся этой глубины - она точно была страшной. С болью за него, со страхом за него. Он только чувствовал, как на нём высыхает одежда, подчиняясь рукам ангела, как его рана затягивается, как слабость и онемение спадают и как становится легче дышать.

Тогда от приоткрыл глаза и увидел над собой его ладони. Неширокие, с длинными аккуратными пальцами, такие чистые, стерильные на вид. Он смотрел, взглядом обводил линии жизни, сердца, мелкие стрелочки линий у оснований пальцев. Суховатые подушечки, ровные сгибы и аккуратный холмик под большим пальцем у запястья. Чудотворные руки, которые принесли ему жизнь, завораживали, пусть они и были руками несчастного мужчины, который пожертвовал жизнью для того, чтобы ангел смог прийти Дину на помощь.

С тех пор он заставлял себя не отрываться от псевдомагических книг, открывая для себя секреты глупой науки. Он разгадывал фотографические загадки чужих судеб, перерывая архивы, он вскрывал как раковины чужие души, используя взгляд - скальпелем, анатомическим справочником - знание. Но всё это просто развлечение, не больше, и если бы Сэм знал, что на самом деле всё это никому не нужно - он не поверил бы своим ушам. Меньше всего Дин хотел влечения к ангелу, меньше всего он хотел, чтобы сбылись его сны. В этих снах, дьявол, да что сны! Мечты и грёзы наяву, вот это его пугало больше. Отвлёкшись от книги, он с тревожностью одержимого представлял, как берёт ладонь Кастиэля в свои, как редкую птицу, и целует прохладную чуть суховатую кожу на запястье, касается носом оснований пальцев и целует снова.

Всё бы отдал за возможность сделать это наяву, чтобы больше не мучиться грёзами.

Кас появлялся нечасто, раз в неделю или, если это было необходимо, дважды. Смотрел спокойно и отстранённо, странно, после той солнечной реки и исцеления с Дином он разговаривал резковато, будто мог обижаться. Дин, по правде, не знал, что было причиной, но не спрашивал. С ангелом он не мог говорить о них двоих, не смел просить о личном, не пытался заикаться о том, чтобы Кас проявил снисхождение. Мелочно думать о пороке, когда на кон поставлено спасение миллионов душ - так, правильно? Синие глаза были строгими, а сухие губы на такой вопрос ответили бы: "Правильно".

Но однажды. Однажды.

- Это сон?

Дин усмехнулся, глядя на знакомую водяную рябь, золотом слепящую глаза. Точно сон, снова оказаться в том же месте - нет, невозможно. Да ещё и с Кастиэлем за спиной, который терпеливо ждёт, когда наконец человек повернётся. Человек поворачивается, сунув руки в карманы, деловито кивает и хмурится.

- Ну, выкладывай. Нас снова могут подслушать?

Кастиэль кивает и смотрит в сторону.

- И увидеть, - добавляет он неожиданно мягко. Дин отвык.

Поэтому он поджимает губы и, не делая ни шага, уточняет:

- Что стряслось? Кас?

Кастиэль молчит и, только когда Дин теряет терпение, протягивает руку. Протягивает прямо, от плеча, будто пытаясь дотянуться до лица Винчестера. Человек замирает, прозревая или думая, что это прозрение.

- Искушаешь, - его голос звучит настороженно. - На ангела непохоже, чувак, колись, что ты за тварь.

Весь Кас - это проницательный взгляд и прямые, чёткие ответы.

- Я уже отвечал на этот вопрос однажды. Дин, - он качает головой и медленно вытягивает пальцы, будто они заржавели в суставах. - Я не хочу видеть твои мучения.

- Кристо? - тупо уточняет Дин.

Кас смотрит на него в упор и молчит.

И тогда Дин, срываясь и не выдержав, хватает эту красивую желанную ладонь и притягивает к своему лицу, заставляя Каса сделать шаг вперёд. Он целует тыльную сторону руки, костяшки пальцев - каждую, тщательно, разворачивает ладонь и прижимается губами к самой середине, к треугольнику из линий. Но сколько бы ни целовал - понимает, что этого мало, чёрт возьми, слишком мало, этого недостаточно. Чтобы утолить жажду, ему нужно всё и сразу.

- Кас, - хрипло бормочет Дин, прикладывая тонкие пальцы к своей щеке. - Только, пернатый ты ублюдок, не говори мне, что это от жалости. Не говори!

- Не от жалости.

Дин хочет любить его, любит его, всего и сразу и прямо сейчас, от лохматой макушки его неловкого весселя и до кончиков невидимых крыльев. А целует пока - только руки, хотя готов упасть на колени, до самого дна унизиться и целовать его ботинки, собравшие иерусалимскую пыль.

- Хочешь, погадаю по руке? - пытается шутить парень, наконец найдя в себе силы оторваться от жестковатой кожи.

- Дин, твоё желание от всего сердца - я исполню, - тихо и невпопад говорит Кас, просто и чуть-чуть улыбаясь, будто только что этому научившись. Может, это и так, потому что тут же Дин понимает, что на его лице уже давно как приклеенная - жалкая, счастливая глупая улыбка.

- Какое? Желание, я... не говорил ничего.

- Тебе не нужно говорить.

- Нечестно, - ворчит Дин и становится серьёзным. - Тогда, чтобы было честно, я должен сказать. Я хочу любить тебя, Кас.

- Ты уже любишь. А вот для того, чтобы озвучить все твои желания сейчас, понадобится слишком много времени. Мне ведь предстоит их ещё исполнить.